Мариэтта Роз - Человек с глазами волка
– Конечно, – продолжил Салоски, – мы не сможем прятаться здесь вечно. Когда ты будешь готова, мы выйдем в большой мир.
– Готова – это, в каком смысле?
– Тебе нужно научиться сражаться, – просто ответил Эндрю.
Между тем проклятье полукровок уже начало свое действо, жертвой которого предстояло стать в скором будущем Эндрю. И остановить его не могла даже волшебная граница мёртвого города.
* * *
Он знал.
Но не винил ни тех, кто придет за ним, ни ту, из-за которой они придут. Это был его выбор. Фатализм вообще свойственен всем дивным, хотя в основе его заложена иная природа.
Там, где дыхание фатума ломает людей, дивные всего лишь склоняют голову.
Эндрю торопился. Мариэтту ещё нужно так многому научить! Что-то она принимала охотно, от чего-то пыталась отказаться. К счастью, после той предутренней истерики, в ней окончательно проснулась та самая природная злоба, что отличает оборотней от других дивных, – легче стали даваться уроки трансформации. Ещё немного и она научится перевоплощаться раньше, чем успеет почувствовать боль во всём теле.
Шутка ли! Кости движутся, мышцы сжимаются – кошмар не для слабонервных. И как любой кошмар, его нужно всего лишь преодолеть. А потом ещё встать, бежать, дышать, не смотря на то, что весь выворачиваешься наизнанку от боли. Вот тут-то природная злоба оборотней и играет важную роль.
– Нужно сказать себе, – учил Эндрю, – боли нет, не она важна. А важно то, успеешь ли ты вцепиться в горло врага, или нет. Позволь ненависти сожрать боль.
Мариэтта не слишком-то и понимала. Боли в принципе не боялась, но эта… Эта оглушала, пугала, и она, оглушенная, испуганная, останавливала превращение, шла на попятную. Нужно было что-то делать.
В тот день Эндрю сделал чучело.
– Что ты видишь? – спросил он.
– Чучело, – ответила Мариэтта.
– Нет! Это враг! – закричал Эндрю. – Твой личный враг, твой кровник. Тот, кого ты ненавидишь больше всего.
Мариэтта задумалась. Ненавидела она многих. Например, Джорджа, Грея – но глупо ненавидеть мертвых. Ненавидела мужчину из своих снов – но какой-то ненастоящей ненавистью. А вот… Виктора или мадам Лу-Лу… Подумав о них, Мариэтта аж вся ощетинилась.
– Давай! – обрадовался Эндрю. – Вот он, перед тобой. И он здесь не просто так…
– Не просто так… – эхом повторила Мариэтта, вся дрожа.
– Вспомни всю ту боль, которую он причинил тебе. Вспомни, как ненавидишь его… Наполни себя ненавистью. Очистись ею…
Мариэтта слушала, не сводя глаз с чучела. И тут в ней что-то взорвалось! Земля ушла из-под ног, в глазах потемнело. А когда всё вернулось, то Мариэтта обнаружила, что сжимает в зубах остатки чучела.
– Молодец! – Эндрю потрепал волка по холке. – Теперь нужно научиться контролировать себя, а то сожрешь не того, кого нужно.
После занятия потекли глаже. Ненависть воспламенялась по первому же зову, уничтожая боль, неуверенность, что позволяло телу пластично перетекать из одной формы в другую. С каждым разом это происходило всё быстрее и быстрее, и вскоре Мариэтта научилась перевоплощаться так же быстро, как и Эндрю.
Тут же возникала другая проблема. Сразу же после Мариэтта ощущала тошнотворную слабость в лапах. Мешал другой страх, воспитанный на фильмах Грани. Эндрю сперва удивился, поскольку не сильно интересовался кинематографом, после рассмеялся и прочитал целую лекцию.
– Нельзя кого-то заразить оборотничеством, – сказал он, – с этим надо родиться.
– Значит, укус безвреден?
– Ну, он скорее неприятен, опасен, – улыбнулся Эндрю, – смотря, как кусать. Можно ведь просто прихватить, а можно и отхватить. Но да, покусанный от этого оборотнем не станет.
Уфф! Прямо камень с души!
– Есть, правда, и другие оборотни, – продолжил Эндрю. – Мы называем их магическими. Это анимаги и проклятые. Анимаги – это волшебники, которые с помощью чародейства научились превращаться в животных или птиц. Ненадолго, конечно, зато тогда, когда им захочется. Проклятые – не имеют такого удовольствия. Они тоже стали оборотнями с помощью магии, правда, не по своей воле. Превращение не могут контролировать. Процесс запускается после условного сигнала, который изначально заложен в природу волшебства. Это может быть что угодно! Свист, дождь, полнолуние, пятница. После превращения такие оборотни совершенно безумны и чрезвычайно опасны. К счастью, редко встречаются, поскольку это очень сильное волшебство, на которое в Эльсидории мало кто способен.
Мариэтту сказанное успокоило.
Вскоре она поняла, что зря сопротивлялась своей природе. Оказалось, бегать в обличии волка – ни с чем несравнимое удовольствие! А уж какое счастье рыть землю лапами, носом, кувыркаться в листьях. Резвилась не хуже щенка. Эндрю – огромный песочный тигр – поглядывал на её игры, пряча улыбку в пышных кошачьих усах.
Следующий этап – частичное перевоплощение – был осилен без особых трудностей. Мариэтта с легкостью выпускала когти, зубы, при необходимости увеличивала мышечную массу рук, ног.
Вдохновленный такими успехами возлюбленной, Эндрю, наконец, решил, что пора учить её владеть главным оружием Эльсидории – луком и мечом. Встала проблема, как, не покидая Город Мастеров, достать и то, и другое. Тут Салоски вспомнил о Короле домовых.
Но как послать ему весточку? Конечно, Джарет регулярно присылает подарки. Но Эндрю подозревал, что наблюдает он сугубо за Мариэттой. Во-первых, о необходимости тех или иных вещей незадолго до их находки молодая женщина говорила вслух. Во-вторых, порой подарки носили личный характер, но без обещаний – лента, гребень, платок. Оставалось надеяться, что их спальня всё-таки зарыта для его глаз.
В конечном итоге, решился. Как-то утром пораньше спустился на кухню, постучал по столу и четко произнес:
– Мне нужно поговорить с Королём домовых.
Зажмурился. Честно говоря, ожидал мгновенной реакции, но её не было. Вообще никакой. Даже ветерок не пробежал мимо. Эндрю пожал плечами.
Вот кто поймёт Короля домовых! Может, занят, или слишком рано, спит ещё, или вообще игнорирует.
Но вечером Эндрю нашёл на столе записку, в которой начертано: согласен, встречаемся во столько-то на границе. Салоски быстро смял листок, бросил в печь. Ни к чему Мариэтте знать об этом!
* * *
Просьбе Король домовых удивился. Немного поспорили поначалу. Но в конечном итоге, Джарет согласился: меч в Эльсидории – вещь необходимая.
Вскоре они встретились вновь. Эндрю остался доволен: меч был именно таким, как нужно! Под стать той, которой предназначался. Выкованный эльфами из легкого прочного сплава, не отягощенный драгоценными камнями.
В ответ Эндрю преподнес Джарету шкуру медведя. Король домовых, конечно, фыркнул, но взял. Дома велел бросить на пол в библиотеке у камина.
Мариэтта мечу подивилась, но приняла с благодарностью. Довольно быстро освоила базовую технику. Быть оборотнем – хорошо, но основным оружием мира надо владеть.
Судьба подарила им всего лишь год тишины…
* * *
В тот день Эндрю сказал, что идёт на охоту один.
Мариэтта удивилась, но согласилась. Оставшись дома, занялась обычными хозяйскими делами: уборка, стирка. Как вдруг замерла.
Что-то не так.
Огляделась.
Что-то, действительно, не так!
Меч!
«Зачем Эндрю на охоте меч?»
Мариэтта вмиг позабыла всё то, чему её учили! Запахи города оглушили. Старые, новые следы… Где свежий? Где!
– Нужно успокоиться.
Мариэтта вдохнула-выдохнула, но легче не стало.
– Успокойся сейчас же, истеричка! – заорала она. – Возьми себя в руки. Неужели ты не понимаешь, что он в опасности? Иначе, зачем ему меч? Они нашли его! Нашли из-за тебя!
Вдохнула, выдохнула – стало легче. Совсем чуть-чуть.
– Так, раз ты не можешь найти его запах, то подумай: где они могут встретиться?
Тут вспомнила, что когда-то сказал Эндрю: – «В город могут прийти лишь те, кто нуждаются в покое или защите». Значит, он там, за невидимой чертой! Где-то рядом с ней. Если идти по кругу, то, возможно, она учует следы чужака.
Нужно успеть!
Нужно найти!
Она бросилась бежать.
Но всё-таки опоздала…
* * *
Эндрю был ещё жив. Он стоял на коленях, по подбородку стекала густая вишнёвая кровь. Убийца не давал ему упасть.
– Я знал, что ты придешь, – сказал он. – Посмотри на неё, брат!
Убийца одной рукой схватил Эндрю за волосы и развернул его лицом к Мариэтте.
– Посмотри, на ту, ради которой ты отказался от всего! Ну же! Ты осквернил свою кровь ею! Неужели ты всерьез верил, что племя тебе это простит?!
